После того, как Серафиме исполнилось 4 года, на нее стало «смотреть небо». Небо пристально смотрело на Симу в течение примерно 2 лет и это был очень сложный период в нашей с ней жизни. Дело в том, что по этой причине она довольно часто отказывалась выходить на улицу вечером. Когда на землю спускались сумерки, взгляд небес становился наиболее отчетливым и пристальным, и прогулки отменялись, просто потому что ей было страшно выходить на улицу. Это происходило не каждый день, но всякий раз, когда это случалось, она категорически отказывалась идти гулять, не смотря на все мои уговоры. Особенно сложно бывало зимой, когда световой день очень короткий. Меня это сильно беспокоило, я не понимала, что происходит и пыталась разобраться в переживаниях дочери. Я расспрашивала Симочку настолько, насколько можно расспрашивать ребенка. Наше объяснение происходило очень постепенно, не за один день. Только за 1 год мы с ней выяснили, что к чему.
Сначала Серафима просто говорила, что на нее смотрит небо. Она говорила, что этот взгляд пронизывает ее насквозь, что ему видно все, о чем она думает и что чувствует. От этого взгляда невозможно скрыть ни одной мысли, ни одного желания, ни одного намерения и ни одного действия. Потом она стала уточнять свои переживания. Это происходило произвольно и, как обычно, вдруг. Например, в какой-то момент она рассказала, что вечером с неба на нее начинает смотреть огромный треугольный глаз и это глаз Бога. Она не может выходить на улицу, потому что этот глаз слишком огромен, и она не может устоять перед его величием – ей страшно! Она рассказывала, что она видит его так же, как видит любой предмет. Раньше он на нее не смотрел с неба, а сейчас смотрит и знает про нее все, все, все! Днем небо тоже смотрит на нее, но это не так заметно, а вечером в сумерках глаз становится видно слишком хорошо, и ей становится от этого страшно.
Когда Симе было 5 лет мы провели целое лето в деревне, где она могла играть во дворе весь день. Иногда такие игры внезапно прерывались, и она прибегала домой, запыхавшись, обнимала меня и крепко прижималась. Конечно же, я спрашивала у нее, что случилось? Выяснялось, что немедленное стремление бежать домой к маме возникало у нее, когда она ощущала на себе слишком пристальное внимание небес. У нее как бы начиналось общение с Богом, немой разговор на уровне мыслей. Когда она чувствовала сильное влияние, она не выдерживала и бежала домой к маме. Я пыталась выяснить, в чем суть этого общения, но Сима не могла выразить это словами.
Однажды, к такому разговору между мной и Серафимой подключилась подруга моей бабушки Семеновна, которая жила по соседству и запросто приходила в бабушкин дом. Это была очень пожилая и добросердечная женщина. Так вот, однажды, она стала свидетелем такого разговора между мной и Серафимой, и подключилась к нам. Она стала говорить Серафиме, что для общения с Богом нужен священник. Серафима не поняла, о чем говорит Семеновна и спросила: «Зачем звать священника со мной на прогулку?». Помню, что меня тогда поразил невинный вопрос дочери. Было очевидно, что она исходит из совершенно иной логики, отличной от логики взрослых. Семеновна от неожиданности тоже немного опешила и попыталась объяснить Серафиме, что существует церковь – храм божий, где находится священник, и он объясняет людям смысл сообщений от Бога. Серафима широко распахнула глаза и сказала: «Я и так хорошо понимаю, что мне Бог говорит». Это сообщение окончательно смутило Семеновну. Она не нашлась, что сказать, и разговор плавно перешел на другую тему. В тот вечер, уходя домой, Семеновна мне сказала: «Ну и дочка у тебя! Вроде маленькая, а как завернет что-нибудь, так даже не знаешь, что ей сказать!».
Немного позже Сима стала задавать мне вопросы, по следам разговора про священника. Это позволило мне понять, в чем заключается логика Симы. Например, дочка интересовалась: а где живет этот священник?; а как он будет слышать Бога, если Бог разговаривает только с ней?; зачем вообще нужен какой-то посторонний человек для личного общения с Богом? он что, будет подслушивать?; и зачем надо все так усложнять с этим священником? Серафима честно не понимала, зачем в ее личном общении с Богом нужен какой-то посторонний человек и как он может узнать, что у нее происходит общение с Богом? Если еще он сам как-то почувствует и придет к ней в момент этого общения, то это хоть как-то понятно, а когда он вообще ничего не чувствует и не приходит к тем, кто с Богом общается, то это совсем непонятно. Ведь это общение адресовано лично ей и никого другого не касается, это ее личные переживания и личные взаимоотношения с Богом, где любое третье лицо, кроме мамы, является лишним.
Апофеозом этих рассуждений стал потрясающий вывод, который сделала Серафима. В какой-то момент она спросила, зачем все-таки людям нужен священник для общения с Богом? Я ответила, что не все люди понимают смысл сообщений Бога, и священник им помогает разобраться. На это она сказала: «Бог все так понятно говорит! Что, люди глупые, да, мама?». Сима была уверена, что Бог говорит с каждым человеком и это очень понятно, но если кто-то не может понять глас небес и ему для разъяснений нужно некое третье лицо, называемое «священником», значит, этот человек просто глупец.
Острое переживание взгляда небес закончилось, когда Серафиме было около 7 лет. Это произошло как-то сразу. Просто вдруг в какой-то момент Серафима осознала, что небо больше на нее не смотрит.